Завещание ленина что это

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Завещание ленина что это». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

Этот термин не следует путать с «Политическим завещанием Ленина», термином, используемым в ленинизме для обозначения набора писем и статей, продиктованных Лениным во время его болезни, о том, как продолжать строительство Советского государства. Традиционно в него вошли следующие произведения:

«Завещание Ленина»: какие записки оставил вождь революции

В письме содержится критика советского правительства в его нынешнем виде. Он предупреждал об опасностях, которые он предвидел, и вносил предложения на будущее. Некоторые из этих предложений включали увеличение размера Центрального комитета партии , наделение Госплана законодательными полномочиями и изменение национальной политики, которую проводил Сталин.

Сталина и Троцкого критиковали:

Неспособность сделать документ более доступным внутри партии оставалась предметом разногласий во время борьбы между левой оппозицией и фракцией Сталина-Бухарина в 1924-1927 годах. Под давлением оппозиции Сталину пришлось снова прочитать завещание на июльском празднике. 1926 г. Заседание ЦК.

Историк Стивен Коткин в своей биографии Сталина утверждает, что к ленинскому авторству Завета «следует относиться [] с осторожностью», и предполагает, что его, скорее всего, написала Надежда Крупская. Коткин указал, что предполагаемые диктовки не были зарегистрированы секретариатом Ленина в обычном порядке в то время, когда они якобы давались; что они были напечатаны, без стенографических или стенографических оригиналов в архивах, и что Ленин их не подписывал; что к предполагаемым датам диктовок Ленин утратил большую часть своей речи после серии небольших ударов 15-16 декабря 1922 года, что ставит под сомнение его способность диктовать что-либо столь же подробное и понятное, как Завет, и что диктовка, якобы данная в декабре 1922 года, подозрительно откликается на дебаты, имевшие место на XII съезде партии в апреле 1923 года.

Однако эта точка зрения не получила широкого распространения. Завещание было признано подлинным подавляющим большинством историков, включая Э. Х. Карра , Исаака Дойчера , Дмитрия Волкогонова , Вадима Роговина и Олега Хлевнюка . Заявления Коткина также были отклонены Ричардом Пайпсом вскоре после их публикации.

Даже те историки, которые не сомневаются в авторстве Владимира Ленина, считают, что его «Завещание» было опубликовано не полностью. Так, Евгений Гусляров в своей книге, «Ленин в жизни», приводит слова публициста Николая Валентинова, который писал о том, как уже больной Ильич ездил зачем-то в Совнарком. С вождем находилась его сестра, Мария Ульянова. По воспоминаниям Ульяновой, Ленин что-то искал в своем кабинете, а не найдя забился в конвульсиях. По возвращению в Горки для Ленина вызвали врача, которому Мария Ильинична и поведала эту историю. Но Крупская попросила доктора забыть обо всем, что сказала Ульянова, для того, чтобы не разнесся слух о том, что «какие-то письма и документы у него (Ленина) украдены».

Между тем это не единственная странность, связанная с «Завещанием Ленина». Например, Эдвард Радзинский, автор книги «Сталин. Жизнь и смерть», считает необъяснимым тот факт, что Ленин в письме потребовал «перемещения Сталина с поста Генсека» и при этом не указал имя того, кем его следовало бы заменить. Кроме того Ильич, выразив в письме опасения насчет Сталина, по сути выставил его самой подходящей кандидатурой, так как об остальных он отозвался еще более нелестно. Также Радзинскому кажется подозрительным и то, что вождь уделил слишком мало внимания экономическим вопросам.

История работы Ленина «Письмо к съезду». Справка

23 декабря 1922 года

Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе.

Мне хочется поделиться с вами теми соображениями, которые я считаю наиболее важными.

В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни. Мне думается, что нашему Центральному Комитету грозили бы большие опасности на случай, если бы течение событий не было бы вполне благоприятно для нас (а на это мы рассчитывать не можем), — если бы мы не предприняли такой реформы.

Затем, я думаю предложить вниманию съезда придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях.

Что касается до первого пункта, т. е. до увеличения числа членов ЦК, то я думаю, что такая вещь нужна и для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии.

Мне думается, что 50−100 членов ЦК наша партия вправе требовать от рабочего класса и может получить от него без чрезмерного напряжения его сил.

Такая реформа значительно увеличила бы прочность нашей партии и облегчила бы для нее борьбу среди враждебных государств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы. Мне думается, что устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз.

24 декабря 1922 года

Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры вообще могут быть приняты. Ибо, конечно, белогвардеец в «Русской Мысли» (кажется, это был С. С. Ольденбург) был прав, когда, во-первых, ставил ставку по отношению к их игре против Советской России на раскол нашей партии и когда, во-вторых, ставил ставку для этого раскола на серьезнейшие разногласия в партии.

Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить.

Я имею в виду устойчивость, как гарантию от раскола на ближайшее время, и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства.

Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС [1], отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно.

Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева [2], конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому.

Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики).

25 декабря 1922 года

4 января 1923 г.

Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение.

26 декабря 1922 г.

Увеличение числа членов ЦК до количества 50 или даже 100 человек должно служить, по-моему, двоякой или даже троякой цели, чем больше будет членов ЦК, тем больше будет обучение цекистской работе и тем меньше будет опасности раскола от какой-нибудь неосторожности. Привлечение многих рабочих в ЦК будет помогать рабочим улучшить наш аппарат, который из рук вон плох. Он у нас, в сущности, унаследован от старого режима, ибо переделать его в такой короткий срок, особенно при войне, при голоде и т. п., было совершенно невозможно. Поэтому тем «критикам», которые с усмешечкой или со злобой преподносят нам указания на дефекты нашего аппарата, можно спокойно ответить, что эти люди совершенно не понимают условий современной революции. За пятилетие достаточно переделать аппарат вообще невозможно, в особенности при тех условиях, при которых происходила революция у нас. Достаточно, если мы за пять лет создали новый тип государства, в котором рабочие идут впереди крестьян против буржуазии, и это при условии враждебной международной обстановки представляет из себя дело гигантское. Но сознание этого никоим образом не должно закрывать от нас того, что мы аппарат, в сущности, взяли старый от царя и от буржуазии и что теперь с наступлением мира и обеспечением минимальной потребности от голода вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата.

Я представляю себе дело таким образом, что несколько десятков рабочих, входя в состав ЦК, могут лучше, чем кто бы то ни было другой, заняться проверкой, улучшением и пересозданием нашего аппарата. РКИ [3], которой принадлежала эта функция вначале, оказалась не в состоянии справиться с нею и может быть употреблена лишь как «придаток» или как помощница, при известных условиях, к этим членам ЦК. Рабочие, входящие в ЦК, должны быть, по моему мнению, преимущественно не из тех рабочих, которые прошли длинную советскую службу (к рабочим в этой части своего письма я отношу всюду и крестьян), потому что в этих рабочих уже создались известные традиции и известные предубеждения, с которыми именно желательно бороться.

В число рабочих членов ЦК должны войти преимущественно рабочие, стоящие ниже того слоя, который выдвинулся у нас за пять лет в число советских служащих, и принадлежащие ближе к числу рядовых рабочих и крестьян, которые, однако, не попадают и разряд прямо или косвенно эксплуататоров. Я думаю, что такие рабочие, присутствуя на всех заседаниях ЦК, на всех заседаниях Политбюро, читая все документы ЦК, могут составить кадр преданных сторонников советского строя, способных, во-первых, придать устойчивость самому ЦК, во-вторых, способных действительно работать над обновлением и улучшением аппарата.

• Коллективизация. (1930-1932)
• Борьба с расхитителями и спекулянтами (1932-1934)
• Паспортизация (1932-1934)
• Карательная политика 1933-1936гг.
• Репрессии 1937-1938гг.
• Советизация Западной Белоруссии, Западной Украины, Прибалтики, Молдавии
• По законам военного времени
• Депортации народов
• Культура и искусство

90 лет назад было написано «завещание Ленина»

«Политическим завещанием» В. И. Ленина в широком смысле слова именуют ряд статей и писем, продиктованных им своим секретарям в период с 23 декабря 1922 по 2 марта 1923 г., – после того как ухудшение самочувствия показало ему, что он не сможет участвовать в грядущем съезде партии, и до того времени, когда дальнейшее ухудшение окончательно вывело его из политической борьбы. Все эти работы («О придании законодательных функций Госплану», «К вопросу о национальностях или об “автономизации”», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин») были адресованы XII съезду партии, состоявшемуся в апреле 1923 г., и содержали ленинские мысли по важнейшим, с его точки зрения, вопросам текущего момента. Но наиболее интересной частью «Ленинского завещания» является «Письмо к съезду», лишь зачитанное (но не опубликованное) на XIII съезде (в мае 1924 г., уже после смерти его автора).

«Письмо к съезду» продиктовано Лениным в декабрьские дни, сразу после острейшего приступа, когда ему разрешали диктовать не более 5–10 минут в день. Не будучи уверенным, что ему отпущено еще хотя бы несколько дней, он торопился кратко сказать все самое важное для партии и для государства, которые были созданы им и стали смыслом его жизни. Помимо постановки вопросов, развернутых затем в ряде статей, Ленин дал в «Письме к съезду» личные характеристики некоторым представителям партийной верхушки. Широким кругам эти материалы стали известны лишь в 1956 г.

Личные характеристики не случайно дополнены у Ленина соображениями по реформированию государственных органов. И личные оценки, и политические советы направлены на преодоление существенных трудностей в развитии страны. Советы Ленина не были учтены его соратниками – значит, они в большинстве своем этих трудностей в 1923 г. еще не осознали. Тем важнее понять, что увидел Ленин через пять лет после прихода к власти и как он предлагал с этим справиться. Интересно также подумать, какие последствия могло бы иметь принятие ленинских предложений XII съездом, как это повлияло бы на судьбу страны.

23 декабря 1922 г.

Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе.

Мне хочется поделиться с вами теми соображениями, которые я считаю наиболее важными.

В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни. Мне думается, что нашему Центральному Комитету грозили бы большие опасности на слу­чай, если бы течение событий не было бы вполне благоприятно для нас (а на это мы рассчитывать не можем), – если бы мы не предприняли такой реформы.

Затем, я думаю предложить вниманию съезда придать законо­дательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях.

Что касается до первого пункта, т. е. до увеличения числа чле­нов ЦК, то я думаю, что такая вещь нужна и для поднятия авто­ритета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии.

Мне думается, что 50–100 членов ЦК наша партия вправе требовать от рабочего класса и может получить от него без чрез­мерного напряжения его сил.

Такая реформа значительно увеличила бы прочность нашей партии и облегчила бы для нее борьбу среди враждебных госу­дарств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы. Мне думается, что устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз.

24 декабря 1922 г.

Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я гово­рил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры вообще могут быть приняты. Ибо, конечно, белогвардеец в «Русской Мысли» (кажется, это был С. С. Ольденбург) был прав, когда, во-первых, ставил ставку по отношению к их игре против Совет­ской России на раскол нашей партии и когда, во-вторых, ставил ставку для этого раскола на серьезнейшие разногласия в партии.

Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить.

Я имею в виду устойчивость, как гарантию от раскола на бли­жайшее время, и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства.

Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отноше­ния между ними, по-моему, составляют большую половину опас­ности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, уве­личение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троц­кий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрез­мерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может насту­пить неожиданно.

Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновь­ева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольше­визм Троцкому.

Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Буха­рине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоре­тик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением мо­гут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не пони­мал вполне диалектики).

25 декабря 1922 г.

Затем Пятаков – человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе.

Конечно, и то и другое замечание делаются мной лишь для настоящего времени в предположении, что эти оба выдающиеся и преданные работники не найдут случая пополнить свои знания и изменить свои односторонности.

26 мая 1922 года у Ленина случился удар — частичный паралич правой руки, ноги, расстройство речи. Через полгода, 16 декабря, второй удар. В узком кругу Сталин хладнокровно сказал:

— Ленину капут.

Иосиф Виссарионович несколько поторопился. Владимир Ильич оправился, но к полноценной работе уже не вернулся. Все партийное хозяйство оказалось в руках Сталина. Его ближайший помощник Амаяк Назаретян по-дружески писал Серго Орджоникидзе: «Ильич совсем поправился. Ему разрешено немного заниматься. Не беспокойтесь. Сейчас совсем хорошо. Вчера Коба был у него. Ему приходится бдить Ильича и всю матушку Расею».

Ленин скоро осознал, что ему не на кого опереться. В эти месяцы Ленин обращается к Троцкому, как к союзнику и единомышленнику. Когда разгорелась дискуссия о внешней торговле, мнения Ленина и Сталина разошлись.

12 декабря 1922 года Ленин написал своим единомышленникам: «Ввиду ухудшения своей болезни я вынужден отказаться от присутствия на пленуме. Вполне сознаю, насколько неловко и даже хуже, чем неловко, поступаю по отношению к Вам, но все равно выступить сколько-нибудь удачно не смогу.

Сегодня я получил от тов. Троцкого прилагаемое письмо, с которым согласен во всем существенном, за исключением, может быть, последних строк о Госплане. Я напишу Троцкому о своем согласии с ним и о своей просьбе взять на себя ввиду моей болезни защиту на пленуме моей позиции».

15 декабря Ленин информировал Сталина, что заключил «соглашение с Троцким о защите моих взглядов на монополию внешней торговли… и уверен, что Троцкий защитит мои взгляды нисколько не хуже, чем я». Это напомнило Сталину о том, чего боялся больше всего, — о блоке Ленина с Троцким. Сталин тут же отказался от своей прежней позиции, чтобы не оказаться под двойным ударом.

Вскоре Ленин вновь обратился к Троцкому за помощью, по существу предлагая ему союз против Сталина: «Уважаемый товарищ Троцкий. Я просил бы вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем наоборот. Если бы вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным…»

Состояние Ленина стремительно ухудшалось. 23 декабря он начал диктовать знаменитое «Письмо к съезду», которое воспринимается как завещание. Первая, более безобидная, часть «Письма» касалась необходимости увеличить состав ЦК и «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя навстречу требованиям тов. Троцкого».

Затем Ленин продиктовал главную часть завещания, где охарактеризовал главных лидеров партии — Сталина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова. Все характеристики очень жесткие, разоблачительные. Троцкого и Сталина он назвал «выдающимися вождями» партии, но предположил, что их столкновение погубит партию. По мнению Ленина, «тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью… Тов. Троцкий… отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».

4 января 1923 года Ленин продиктовал добавление к письму: «Сталин слишком груб… Этот недостаток становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив… меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью… Но с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение».

После Гражданской войны отношения Ленина и Троцкого усложнились. Пока шла война, у них практически не было разногласий. Когда встал вопрос, как восстанавливать нормальную жизнь, начались споры, иногда очень жесткие. Впрочем, и Ленин и Троцкий считали споры и дискуссии естественным и необходимым делом. На личных отношениях это не отражалось.

В середине июля 1922 года уже тяжело больной Ленин, откликаясь на какое-то обострение отношений в политбюро, писал Каменеву: «Выкидывать за борт Троцкого — ведь на то Вы намекаете, иначе нельзя толковать — верх нелепости. Если Вы не считаете меня оглупевшим уже до безнадежности, то как Вы можете это думать???? Мальчики кровавые в глазах…»

На одном партийном совещании во время XI съезда партии в марте 1921 года Ленин говорил, что, несмотря на разногласия, «мы с Троцким сойдемся». И тут же добавил: «Он в аппарат влюблен, а в политике ни бе ни ме». Троцкий, наверное, обиделся, узнав, что о нем говорил Владимир Ильич. Но Ленин был недалек от истины…

Почему Троцкий вел себя так вяло и безынициативно, когда Ленин фактически выталкивал его на первые роли? Троцкий оказался наивен, он не верил в то, что его могут свергнуть с вершины власти. Он по-настоящему не стремился к первой роли. Ему нравилась роль мудреца, который с недосягаемой вершины взирает на происходящее. Он не был охвачен той неутихающей страстью к власти, поэтому и проиграл.

Завещание Ленина, как его ни толкуй, содержит только одно прямое указание: снять Сталина с должности генсека, остальных менять не надо, хотя Ленин и указал — довольно болезненным образом — недостатки каждого из самых заметных большевиков. Но Сталин — един��твенный, кто остался на своем месте. Остальных он со временем уничтожил. Более того, само завещание Ленина стали считать троцкистским документом, чуть ли не фальшивкой.

Глава 29. Почему не выполнили «завещание» Ленина

Не раз мне задают вопрос: почему вы, члены ЦК, не выполнили завещание Ленина о смещении с поста Генсека ЦК партии Сталина?

В этом плане как-то Игнатов, бывший Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР (которого я лично знал раньше с хорошей стороны, а потом узнал с самой плохой, как интригана и карьериста), мне говорит: «Почему вы теперь критикуете Сталина? Виноват-то не Сталин, а вы, которые не приняли его отставки после того, как было оглашено завещание Ленина и Сталин попросил отставку с поста Генсека». Игнатов это говорил с ехидной улыбкой на лице, с чувством того, что наносит уничтожающий удар по мне.

Хорошо ему было рассуждать, когда он не участвовал в руководстве партии до последних лет жизни Сталина. Я даже не могу сказать о действительном отношении Сталина к Игнатову. Как надо было выслужиться перед Сталиным, чтобы тот поднял его за несколько лет до своей смерти на высокий пост наркома заготовок, потом сделал секретарем ЦК? И тот же Игнатов проявлял полное согласие с Хрущевым, когда тот в критике Сталина часто перебарщивал, применял несдержанные выражения и этим, по существу, вызвал недовольство даже тех, которые к Сталину относились критически. В это время Игнатов никаких замечаний не делал, стремясь использовать влияние Хрущева и вновь занять видное положение в партии, опираясь на его поддержку! Но и Хрущев в конце концов распознал его.

Вопрос же Игнатова ко мне действительно законный.

В то время я был молодым членом ЦК, работал в области, не был достаточно в курсе того, что происходило в центре, и не был информирован о внутренней жизни Политбюро, об отношениях между руководящими товарищами так детально, как было бы необходимо, чтобы иметь основание для суждения.

Когда мы прочитали письмо Ленина съезду, которое стало называться «завещанием», я, как и многие члены ЦК, не думал, что это завещание. Скорее всего, нам казалось, что Ленин, чувствуя, что заболел надолго, но все же не теряя надежды, что вернется к работе, опасался, что в его отсутствие, без его участия руководители ЦК могут рассориться, в результате чего может произойти раскол партии. Поэтому он счел нужным дать оценку каждому крупному деятелю, чтобы те не забывались и работали дружно, как это было при нем, когда он мог руководить работой ЦК.

Мы так думали потому, что, кроме характеристики отрицательных черт вождей партии, о которых говорил Ленин, он внес единственное негативное предложение: сместить Сталина с поста Генсека. Кого вместо него — нет никакого намека. И это решало дело. Указание Ленина о том, чтобы иметь товарища, который обладал бы всеми положительными сторонами Сталина и был свободен от его недостатков, мы выполнить не могли, потому что не могли даже придумать, кто мог быть таким человеком. Ведь он в этом же письме, как говорится, «всех помазал». Условие было очень жестким. В составе ЦК вне круга упомянутых Лениным лиц мы не знали такого человека с достаточным авторитетом и признанием.

У Ленина были предложения для предотвращения раскола в ЦК и сплочения руководства — это расширенный состав ЦК с вовлечением в него партийных рабочих и создание ЦКК и РКИ — органа, который должен быть гарантией, сдерживающей вождей от внутренней борьбы и от опасных шагов, ведущих к расколу. Это второе предложение было выполнено, правда, через несколько лет. В первое время этот орган играл намеченную Лениным роль, но постепенно, по мере обострения внутренней борьбы, он оказался не в силах выполнять функции, предусмотренные Лениным.

Потом в неофициальных разговорах со слов Крупской стали известны два факта.

Во-первых, достоянием съезда это письмо может быть только после смерти Ленина. Так он сказал Крупской. Известно, что этот документ он писал в течение нескольких дней. Возможно, когда писал, так и думал, он не имел в виду, что это завещание. А когда кончил, может быть, почувствовал, что силы покидают его, и он не сумел дополнить его моментами, которые придали бы этому документу характер завещания. Но конечно, раз он сказал, что предать гласности это письмо можно только после его смерти, то уже это означало завещание.

Во-вторых, Крупская сказала, что Ленин называл Рудзутака взамен Сталина на пост Генсека. У Ленина сложилось впервые мнение о Рудзутаке накануне профсоюзной дискуссии. А когда мы обсуждали письмо Ленина, Рудзутак не проявил членам ЦК каких-то своих особых положительных качеств, да и способностей, которые можно было бы сравнить со Сталиным, у него не было. Рудзутак тогда руководил Туркестанским Бюро ЦК партии и работал хорошо. Но в наших глазах он не имел такого веса и авторитета, чтобы избрать его на пост Генсека. Многие говорили о его нерешительности, нетвердости в своих мнениях.

Конечно, могли подумать об Орджоникидзе. У меня эта мысль тогда возникла. По своим способностям он был слабее, чем Сталин. Но он был отличнейшим во всех отношениях коммунистом. Недостатком его была горячность, за что он подвергся острой критике со стороны Ленина в связи со стычкой с грузинскими уклонистами. Однако если бы мы и выдвинули его кандидатуру на пост Генсека, то сам Серго категорически бы отказался и не пошел бы на это.

Кандидатура Кирова, которую через десяток лет кое-кто среди областников называл на этот пост, в то время не могла быть выдвинута, потому что тогда он еще не успел проявить своих способностей и у него была относительно скромная работа, которую он отлично выполнял как секретарь ЦК Компартии Азербайджана. Он тогда мало выступал и не был известен широкому кругу партийных руководителей. Поэтому его кандидатура, конечно, не рассматр��валась.

Даже те историки, которые не сомневаются в авторстве Владимира Ленина, считают, что его «Завещание» было опубликовано не полностью. Так, Евгений Гусляров в своей книге, «Ленин в жизни», приводит слова публициста Николая Валентинова, который писал о том, как уже больной Ильич ездил зачем-то в Совнарком. С вождем находилась его сестра, Мария Ульянова. По воспоминаниям Ульяновой, Ленин что-то искал в своем кабинете, а не найдя забился в конвульсиях. По возвращению в Горки для Ленина вызвали врача, которому Мария Ильинична и поведала эту историю. Но Крупская попросила доктора забыть обо всем, что сказала Ульянова, для того, чтобы не разнесся слух о том, что «какие-то письма и документы у него (Ленина) украдены».

Между тем это не единственная странность, связанная с «Завещанием Ленина». Например, Эдвард Радзинский, автор книги «Сталин. Жизнь и смерть», считает необъяснимым тот факт, что Ленин в письме потребовал «перемещения Сталина с поста Генсека» и при этом не указал имя того, кем его следовало бы заменить. Кроме того Ильич, выразив в письме опасения насчет Сталина, по сути выставил его самой подходящей кандидатурой, так как об остальных он отозвался еще более нелестно. Также Радзинскому кажется подозрительным и то, что вождь уделил слишком мало внимания экономическим вопросам.

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

25.ХII.22 г. Записано М.В.

Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью, но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение.

4 января 1923 г. Записано Л.Ф.

Политическая и научная актуальность принципиальной борьбы против любого мифотворчества в отношении В.И.Ленина определяется задачами, стоящими перед современным коммунистическим движением. Эта борьба не столько оборонительная, преследующая цель восстановить в глазах трудящихся образ В.И.Ленина во всем его величии, сколько наступательная, призванная обеспечить подготовку и победу грядущей коммунистической революции.

Среди мифов, связанных с жизнью и деятельностью В.И.Ленина, наиболее коварным, изощренным, а также самым разрушительным по своим политическим и идеологическим последствиям оказался миф о так называемом «политическом завещании» В.И.Ленина, под которым принято понимать комплекс документов, известных также как его «последние письма и статьи». Научная сторона проблемы состоит в установлении ленинского авторства каждого из входящих в «завещание» документов. Необходимость такой постановки вопроса диктуется этими самыми документами. Они представляют собой тексты, напечатанные на пишущей машинке, В.И.Лениным не подписанные и никоим образом не заверенные. Надписи «Записано М.В.» или «Записано Л.Ф.» не могут заменить заверительной надписи, тем более, что в ряде случаев полностью исполнены на пишущей машинке. Случилось так, что ленинское авторство этих документов публично с самого начала сомнению не подвергалось. Принадлежность их В.И.Ленину признавалась как аксиома. Это вынужден был принимать и И.В.Сталин. Это вполне устраивало руководителей КПСС после его смерти и использовалось ими в политических целях. Историческая наука тоже была вынуждена принять навязанные ей правила и условия «игры». Между тем, научный подход требует подвергнуть этот комплекс ленинских документов источниковедческому анализу. Правильная научная постановка вопроса в данном случае состоит не в доказывании того, что тот или иной документ не принадлежит В.И.Ленину, а в доказательстве того, что он принадлежит ему.

К действительно ленинской части «Завещания» относятся его «Странички из дневника», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше», опубликованные в январе-начале марта 1923 г., диктовки («письмо к съезду») 26-29 декабря 1922 г. (о реорганизации ЦК партии и РКИ, о придании законодательных функций Госплану), а также 4 и 6 января 1923 года («О кооперации»). Хотя все эти документы и не подписаны В.И.Лениным, но их тексты, работа над ними (или отдельные фазы ее) зафиксированы в различных документах делопроизводства ленинского секретариата в режиме реального времени, а также в документах Политбюро. Т.е. оставили свой видимый след в момент работы В.И.Ленина над ними или сразу же после ее окончания, когда Ленин был еще дееспособен. Наконец, они хорошо согласуются с теми документами, которые получал В.И.Ленин и которые он брал для разработки, с той дискуссией, которая в то время шла в ЦК партии, с той позицией, которую он в ней занимал. Эти документы внутренне не противоречат друг другу, в них есть развитие взглядов, позиции, но не принципиальная смена их. Наконец, они не противостоят прежде заявленной В.И.Лениным позиции по тем или иным вопросам.

Подменено ли завещание Ленина?

Но и это не все, что-то вдруг «поехало» то ли в календаре, то ли у секретарей, у Фотиевой с Володичевой. За 30 января вдруг последовало 26-е того же месяца, затем 30-е второй раз появилось в том январе, но тут 24-е решило, что оно не хуже 30-го и тоже второй раз заявило о себе в этом «дневничке». Конец этому своеволию положило опять же 30-е, третий раз возникнув в январе 1922 г. Февраль решил, что он не хуже января: за 10 февраля в «дневнике» у секретарей последовало утро 7-го, за ним — утро 9-го, затем вечер 7-го, но утро 9-го решило: «шалишь» — и возникло в феврале второй раз. Конец этой чехарде положил вечер 9 февраля. Этих сбоев в ведении «дневника» вкупе с характером самих записей, носящих явно «мемуарный» характер (23, 24 декабря, 23, 30 января, 6 февраля), более чем достаточно, чтобы увидеть — перед нами не тот документ, каким нам предлагают его считать. К сказанному надо добавить, что после 18 декабря в ведении дневника не участвует жена И.В.Сталина Н.С.Алилуева, хотя продолжает работать в ленинском секретариате. В «дневнике» появляются вставки на полях (23, 24 декабря, 17, 30 января), свидетельствующие о работе над «дневником» после его заполнения. Все эти «шероховатости» «дневника» объясняются, видимо, тем, что работа над ним осталась незавершенной. Что-то помешало довести полуфабрикат до нужной кондиции.

Кроме «дневника» секретарей существуют дневниковые записи врачей. Между ними много противоречий. Например, секретари в «дневнике» молчат о работе с В.И.Лениным, врачи сообщают о ней: 25, 29-31 декабря, 1-4, 10, 13, 16, 27 января, 18-20, 25-27 февраля, 1, 3 марта. Итого 20 дней разноголосицы! Есть и примеры обратного рода, когда В.И.Ленин не работал с секретарями, а последние повествуют нам о диктовках и обстоятельных разговорах с ним: 24-26 января, 3, 9, 10, 12, 14 февраля. Еще 8 дней разноголосицы! Представьте себе «дневниковую» запись, в которой в 28 днях из 72-х отмечена такая несогласованность. Интересно, что на те дни, когда работа фиксируется только секретарями, приходится их информация о противостоянии В.И.Ленина И.В.Сталину в вопросах национально-государственного строительства и о подготовке им «бомбы для Сталина». Следовательно, «подмоченной» оказывается та информация, на которую опирается тезис о ленинском авторстве «статьи» «К вопросу о национальностях или об «автономизации»» и писем 5-6 марта 1923 года.

Не спасают положения и источники мемуарного характера, в частности, воспоминания Троцкого, секретарей В.И.Ленина Фотиевой, Володичевой, Гляссер, пытавшихся засвидетельствовать ленинское авторство этих документов и тем самым создать необходимую «источниковую базу». Они настолько противоречат делопроизводственным документам и записям врачей, друг другу, а порой и сами себе, что их информация не может быть принята на веру и послужить надежным свидетельством ленинского авторства этих текстов. Остается верить им на слово. Но это удел тех, кто хочет быть обманутым..

Вопрос о письме Ленина Сталину с угрозой разрыва личных отношений требует дополнительного изучения. Здесь мы отметим, что вся история диктовки В.И.Лениным этого письма и его отсылки И.В.Сталину достаточно темна и противоречива. Пусть читатель сам сравнит свидетельства М.И.Ульяновой и М.В.Володичевой (см. В.И.Ленин Полн. собр. соч., т.45, с.486; Известия ЦК КПСС, 1989, N12, с.198-199). Володичева утверждает, что ответ И.В.Сталина она записала сама под его диктовку. Но ответ почему-то существует в двух вариантах: один написан почерком И.В.Сталина (или под него?), другой почерком (якобы Володичевой), который от начала к концу письма меняется до неузнаваемости. Причем этим же почерком выполнена и подпись. Зачем два ответа? И почему ни один из них не был передан В.И.Ленину, хотя между ответом Сталина (7 марта) и окончательной утратой Лениным работоспособности (10 марта) для этого были и время и условия.

«Статья» по национальному вопросу удивительна не только рядом положений абсолютно неожиданных для В.И.Ленина, совершенно несвойственной ему русофобией, но и такими формулировками, в которых невозможно узнать В.И.Ленина. Например: «Я уже писал в своих произведениях по национальному вопросу…» А вот еще: автор предлагает «подождать с образованием СССР до тех пор, пока государственный аппарат не станет «своим»». Таких условий в сентябре-декабре 1922 года Ленин не ставил. Если исходить из этого «условия», то не только СССР не надо было образовывать, но и Закавказскую федеративную советскую республику тоже надо было расформировать. А ведь В.И.Ленин боролся за ее создание с Мдивани и его сторонниками. Более того, тогда и РСФСР надо было бы ликвидировать — ведь аппарат-то пока не «свой»! Дальше — больше. Автор связывает реализацию права выхода из состава СССР с качеством государственного аппарата! Но разве госаппарат решал давать или не давать республике это право?! Ленин прекрасно знал, кто, где и как будет решать этот вопрос в условиях политической системы диктатуры пролетариата, которую он создавал и укреплял сам. Этот аргумент не из арсенала Ленина. Зато такие аргументы мы можем найти в рассуждениях грузинских национал-уклонистов. Наконец, ставить вопрос об «автономизации» после того, как вопрос об СССР решен на предложенных самим В.И.Лениным принципах, значит возвращаться к вопросам давно устаревшим. В конце 1922 г. никто уже не говорил о создании СССР на принципах автономизации. Зато многие говорили против автономизации, имея в виду ликвидацию РСФСР. Но при чем здесь Ленин? Авторов этой «ленинской статьи» надо искать среди противников объединения союзных республик в федерацию, среди сторонников конфедерации. Ленин к их числу не принадлежал. В самой статье четко просматриваются три различных блока и их близость к идеям, развиваемым Мдивани, Сванидзе, Раковским. Не положил ли автор этой «статьи» в ее основу их документы? Кто был ее автором еще предстоит выяснить, но есть основания считать, что ее автором был Троцкий. В.И.Ленин автором быть не мог. Доказательств его авторства нет!

Было ли завещание Ленина? Вот первый вопрос.

Ответить на него можно так: Владимир Ильич Ленин никакого завещания не писал, не диктовал.

На этом можно было бы завершить данную работу. Однако имеются достаточно серьезные дополнительные обстоятельства, требующие существенных уточнений и дополнений.

Слово «завещание» имеет юридический смысл: документ, в котором кто-либо дает указания на то, как распорядиться его имуществом или властными полномочиями. В данном случае такое толкование отпадает. У Ленина не было каких-то существенных личных ценностей, а его положение партийного лидера и главы государства нельзя было передать кому-либо по личному распоряжению.

Однако завещание можно понимать как завет (наставление, совет), адресованный своим последователям. Например, в христианском Священном Писании есть Ветхий Завет и Новый Завет. В основе первого лежат заповеди Моисея, полученные, согласно преданию, от Бога. Таков религиозный Закон, единый и для христиан, и для иудаистов. В основе второго — заповедь любви к ближнему, провозглашенная Иисусом Христом.

Вот и в предсмертных своих работах Ленин высказал некоторые соображения, которые принято считать его политическим завещанием (хотя, повторю, сам он так не считал). Кого-то может покоробить, а то и оскорбить приведенное упоминание о Священном Писании. Однако оно дано не случайно и, уж безусловно, не с целью его сопоставления с ленинскими заветами.

Учение Маркса, дополненное Лениным (марксизм-ленинизм), в Советском Союзе стало, по сути, атеистическим священным писанием. Лев Троцкий едва ли не первым это провозгласил: «Маркс — пророк со скрижалями, а Ленин — величайший выполнитель заветов, научающий не пролетарскую аристократию, как Маркс, а классы, народы, на опыте, в тягчайшей обстановке…»

В таком отношении к партийным вождям нет ничего удивительного. Ведь атеизм — это религиозная концепция, основанная на предположении, что Бога нет. Такой тезис столь же недоказуем, как и противоположный. По этой причине «научного атеизма» быть не может, ибо любое научное учение отличается от религиозного или философского тем, что его можно подтвердить или опровергнуть на основе фактов, а не только рассуждений (философия) и, тем более, веры (религия).

Заветам Ленина первым придал сакральный характер Иосиф Виссарионович Сталин.

На траурном заседании съезда Советов 26 января 1924 года он произнес речь, которую позже называли клятвой: «Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы — те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина». Само это начало, звучащее эпически, на религиозный манер, заставляет вспомнить, что в духовной семинарии Иосиф Джугашвили считался отличным учеником и что он писал неплохие стихи.

Сталин перечислял заповеди усопшего вождя, а после каждой из них торжественно провозглашал: «Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!»

Вряд ли тогда Сталин был знаком со «Словом о законе и благодати», произнесенным почти за тысячу лет до него митрополитом Иларионом в киевском соборе. Преподобный воскликнул, обращаясь к почившему князю Владимиру: «Восстань, о честный муж, из гроба своего! Восстань, отряхни сон, ибо ты не умер…» И еще: «Радуйся, учитель наш и наставник благоверию! Ты правдою облечен, крепостью препоясан, истиною обвит, смыслом венчан…»

Сходство речей крупного политика и церковного иерарха не случайно. Обращение к умершим так, словно они находятся здесь же, слышат и благословляют ораторов и всех присутствующих, — отличительная черта именно религиозного сознания.

Ленин к тому времени превратился в символическую фигуру. Об этом свидетельствует неподдельное горе народа после его смерти: в лютый январский мороз к гробу с телом Ленина, выставленному в Колонном зале Дома союзов, за четыре дня прошло около 900 тысяч человек. (Об этом следовало бы помнить тем, кто в наше время распространяется об антинародной политике Ленина и отсутствии к нему народной любви.)

Сталин чутко уловил и, возможно, сам переживал подобное чувство. Поэтому его клятва Ленину произвела огромное впечатление на слушателей. Она знаменовала появление нового вождя партии.

Но тут возникает немало тайн и вопросов, обсуждение которых предполагает данная книга.

Что следует считать политическим завещанием Ленина?

Кого предполагал Владимир Ильич в свои преемники как партийного и государственного лидера?

Не стал ли Сталин узурпатором власти вопреки завету Ильича?

Чем объяснить тот факт, что преемником Ленина не стал Троцкий?

Исполнил ли Сталин ленинские заветы?

Прервем перечень вопросов. Впереди еще будет их немало. Обратим внимание на самый, быть может, важный: какой смысл сейчас обсуждать проблемы, имеющие исторический смысл?

Мы живем в трудный период России. Перед страной, народом стоит сакраментальный вопрос: «Быть или не быть?» Он вовсе не риторический и не философский, а прагматичный, актуальный. Тем, кому он представляется надуманным или несущественным, напомню несколько очевидных истин, основанных на фактах.

Никогда еще в своей истории русский народ не вымирал так устойчиво и неуклонно в мирное время, да еще когда отдельные кланы, группы, личности неимоверно обогащаются за его счет.

Никогда еще великая держава не распадалась без войн и видимых потрясений столь быстро и радикально, утратив не только многие важные составные части, но и дружеское окружение.

Никогда еще русская культура не находилась в таком упадке и не утрачивала до такой степени своего престижа в мире.

Никогда и ни в какой стране не наблюдалось такого шельмования своего недавнего славного прошлого, такого напора антинародной пропаганды, такого торжества лжи, лицемерия, предательства.

Никогда еще не были столь сильны и объединены антироссийские, антирусские силы, и редко было столь мало у нашей Родины друзей.

Никогда еще Россия не была экологической, а также интеллектуальной колонией Запада, куда постоянно перетекают в огромном количестве наши энергетические и интеллектуальные ресурсы.

Никогда еще так не обострялся глобальный экологический кризис. Ныне техническая цивилизация вступила в острое противостояние с окружающей природной средой, а это чревато в ближайшие десятилетия потрясениями для всего человечества.

Никогда еще не было такого бесцельного и бессмысленного существования наиболее промышленно развитых государств, ориентированных на максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных потребностей определенной части населения при полном пренебрежении к высшим духовным ценностям.

Никогда еще все эти — и некоторые другие — локальные и глобальные проблемы не составляли такой клубок противоречий, как в XXI веке. Чтобы хотя бы отчасти разобраться в них, необходимо внимательно и честно взглянуть на историю нашей страны и, по возможности, всего человечества.

Никогда не было такой жгучей, хотя и сознаваемой немногими, необходимости понять прошлое в динамике и взаимосвязи событий. Ибо в противном случае свершится апокалипсис и Страшный суд над бездумной и безумной нашей технической цивилизацией.

Надо ли ворошить прошлое? Не пора ли забыть о том, что было, и заняться насущными проблемами?

Вообще — зачем изучать историю?

Интерес к ней определяется не только естественной человеческой любознательностью. Есть и не менее существенная причина.

Нам надо изучать прошлое, чтобы понять настоящее и получить более или менее надежные ориентиры на будущее.

Прошлое, словно корневая система дерева, определяет все то, что происходит теперь, предопределяя будущее.

Каждый из нас является результатом всего того, что происходило в прошлом. То же самое относится к любому обществу. Поэтому, познавая прошлое человека или общества, мы познаем самих себя.

Но в наше смутное время России ее сравнительно недавнее прошлое выступает не только в научном и философском аспекте. Оно стало мощным оружием в руках врагов социализма и коммунизма, СССР, а значит, нашего Отечества.

Владимир Ильич Ульянов-Ленин — один из наиболее трагических персонажей истории.

Казалось бы, он осуществил свою заветную революционную мечту. Взять власть в огромной, раздираемой противоречиями стране оказалось неожиданно легко и просто. Не только потому, что слабовольным было Временное правительство. Пожалуй, никто и не дорожил этой властью, не цеплялся и не сражался за нее всерьез, не на жизнь, а на смерть. Это не озадачило ни «ленинскую гвардию», ни самого вождя. Тяжелейшие испытания для них начались позже.

В гражданской жесточайшей войне, когда не раз казалось, что проиграно дело большевистской партии, в конце концов победа была на ее стороне. Тут-то и выяснилось, что удержать и укрепить свою власть в огромной стране, испытавшей кровавую междоусобицу и революционную перестройку — задача невероятно трудная.

Напряжение внутри общества нарастало. В руководстве партии усиливались разногласия. Все наиболее развитые страны были против Советской России. За рубежом оставалось более миллиона белогвардейцев. Скрытых внутренних врагов было не меньше. В недавно созданном Советском Союзе экономическое положение было чрезвычайно тяжелым: чудовищный голод, эпидемии (значительно меньше были потери от военных действий). Однако наибольшие опасения и постоянно нарастающую тревогу вызывала ситуация с крестьянством. Она не прояснялась, а все более усугублялась и запутывалась. Чаще и яростней вспыхивали крестьянские бунты. А ведь сельские жители составляли подавляющую часть населения страны…

Умственное и нервное напряжение Ленина не ослабевало, а лишь усиливалось со временем. Ему не довелось почивать на лаврах, принимая чествования. Конечно, были народные шествия, многолюдные митинги. Однако вряд ли это его радовало. Жизнь он завершал в венце терновом. Начиная со второй половины 1921 года он все чаще ощущал нервные срывы, головные боли.

Еще в начале 1917 года он жаловался в письме к сестре Марии Ильиничне: «Работоспособность из-за больных нервов отчаянно плохая». Лечивший его врач-невропатолог профессор В. Крамер сделал весной 1922 года такую запись: «В основе его болезни лежит действительно не одно только мозговое переутомление, но и тяжелое заболевание сосудистой системы головного мозга».

Обратите внимание на этот диагноз, поставленный известным в то время специалистом по невропатологии. Совершенно ясно сказано, что болезнь Ленина объясняется мозговым переутомлением и заболеванием сосудистой системы головного мозга. С первым пунктом все понятно, что же касается второго, напомним, что отец Ленина — Илья Николаевич Ульянов — также страдал подобным заболеванием и скоропостижно скончался в возрасте пятидесяти четырех лет.

Мы специально заостряем на этом внимание, поскольку сразу же после смерти Владимира Ильича в стане его врагов возникли всевозможные домыслы о причинах болезни Ленина. Самой расхожей, как и следовало этого ожидать, оказалась версия о застарелом сифилисе, приведшем к мозговому заболеванию и расстройству психики главы советского правительства. Эта версия была охотно подхвачена на закате горбачевской перестройки ярыми борцами за демократию и продолжает обсуждаться ими до сих пор. Понятно, что никаких официальных медицинских документов они привести не могут и ограничиваются пересказом сплетен по типу «Иван сказал Николаю, Николай — Петру, а Петр — Федору».

Самое удивительное, что некоторые из этих «исследователей», видимо, всерьез верят в то, что у Ленина был сифилис. Дело тут не только в личности Владимира Ильича, которая вызывает у них поистине болезненную ненависть. Для всех этих деятелей кажется совершенно естественным, что лидер влиятельной политической партии мог вести беспорядочную половую жизнь и заразиться венерическим заболеванием. В их «демократической» среде моральная распущенность и вседозволенность — обычные явления. Для этих «борцов за общечеловеческие ценности» и свальный грех — не грех, и педерастия — естественная черта натуры, отчего же им не предположить, что и Ленин был таким же, как они?

С другой стороны, стремление любыми способами опорочить и принизить Ленина объясняется не только очевидным политическим заказом, но и чувством собственной нравственной ущербности «разоблачителей». Английский сатирик Дж. Свифт в «Путешествии Гулливера» описал мерзкую породу выродившихся (в буквальном смысле) людей, дав им прозвище еху. Так вот, эти еху не могли вытерпеть в своем окружении благородного и чистого (опять-таки в буквальном смысле) Гулливера. Как только еху сумели добраться до него, они его обгадили (снова в буквальном смысле) с головы до ног, дабы он ничем не выделялся из их стада. Как говорится, комментарии излишни.

Новое в блогах

Владимир Ленин скончался 21 января 1924 года. Организацией похорон занималась специально созданная комиссия под руководством Дзержинского. Первоначально церемония была назначена на 24 января – похороны, вероятно, предполагалось провести по «скромному сценарию»: вынос тела из Дома Союзов, митинг на Красной площади и процедура погребения у Кремлевской стены, перед могилой Свердлова. Но этот вариант был отвергнут, скорее всего, по причине того, что к этой дате не успевали «подтянуться» делегаты из дальних регионов и большинства республик. Тогда же появилось новое предложение: назначить похороны на субботу, 26 января. Вечером 21 января были разосланы телеграммы с сообщением о смерти Ленина и установленной на 26 датой похорон. Но 24 января стало понятно, что к этой дате не будет подготовлено место захоронения: работы затрудняла не только мерзлая земля, но и коммуникации, в том числе якобы обнаруженные подземные помещения и ходы, которые пришлось заделывать. Был установлен новый срок обустройства склепа – не позднее 18.00 26 января, а новую дату похорон перенесли на 27.

На протяжении всего 1923 года газеты отчитывались о состоянии здоровья Ленина, создавая новый миф о вожде, который стойко сражается с недугом: читает газеты, интересуется политикой, охотится. Известно, что Ленин пережил ряд инсультов: первый превратил 52-летнего Ильича в инвалида, третий – убил. В последние месяцы жизни Ленин почти не говорил, не мог читать, а его «охота» выглядела как прогулки в инвалидном кресле. Практически сразу после смерти тело Ленина вскрыли, чтобы определить причину смерти. После тщательного изучения мозга установили — кровоизлияние. Трудящимся объявили: «дорогой вождь умер потому, что не щадил своих сил и не знал отдыха в работе». В дни траура пресса всячески подчеркивала жертвенность Ленина, «великого страдальца». Это было еще одной составляющей мифа: Ленин, действительно, много работал, но он был и достаточно внимателен к себе и своему здоровью, не курил, и, как говорится, не злоупотреблял. Практически сразу после смерти Ленина появилась версия, что вождя отравили по приказу Сталина, тем более, что не были сделаны анализы, которые позволили бы обнаружить в организме следы яда. Предполагали, что другой причиной смерти мог стать сифилис – препараты в то время были примитивными, а порой, и опасными, а венерические болезни в ряде случаев, действительно, могут провоцировать инсульт, но симптомы вождя, а также посмертное вскрытие опровергли эти домыслы.

В первом публичном бюллетене, который был обнародован сразу после вскрытия, содержалось только краткое изложение причин смерти. Но уже 25 января появились «официальные результаты вскрытия» с многочисленными подробностями. Кроме детального описания мозга, были приведены результаты исследования кожи, вплоть до указания каждого шрама и повреждения, описывалось сердце и указывался его точный размер, состояние желудка, почек и остальных органов. Британский журналист, руководитель московского отделения Нью-Йорк Таймс Уолтер Дюранти удивлялся, что на русских подобная детализация не произвела удручающего впечатления, напротив, «умерший вождь являлся объектом такого пристального интереса, что публика желала знать о нем все». Однако есть сведения, что у беспартийной московской интеллигенции отчет вызвал «потрясенное недоумение» и в нем увидели характерный для большевиков сугубо материалистический подход к природе человеке. У такой детальной анатомии и акцентах, смещенных на неизбежность смерти, могла быть и другая причина – врачи, «не сумевшие» спасти пациента, просто-напросто пытались себя обезопасить.

Впервые бальзамирование было выполнено 22 января, почти сразу после вскрытия, которое провела группа врачей под руководством доктора Абрикосова. Сначала тело предполагали сохранить до похорон, затем «переиграли», проведя новую процедуру, действие которой было рассчитано уже на сорок дней. Идея бальзамирования была высказана впервые еще в 1923 году, но документов, в которых бы уточнялось, как было принято решение, не обнаружено. Превратить захоронение Ленина в главную святыню – стремление вполне понятное: стране нужна была «новая религия» и «нетленные мощи нового святого». Интересно, что Горькой сравнил Ленина с Христом, который «взял на себя тяжелую ношу по спасению России». Подобные параллели просматривались в газетных статьях и высказываниях многих авторитетных людей того времени.Возможно, когда Сталин высказал пожелание похоронить Ленина «по-русски», он имел в виду как раз православный церковный обычай выставлять мощи святого на публичное обозрение, что может быть объяснимо — Сталин учился в духовной семинарии и, возможно, эта идея не была для него случайной. Троцкий раздраженно возражал: партии революционного марксизма не пристало идти подобной дорогой, «заменять мощи Сергея Радонежского и Серафима Саровского мощами Владимира Ильича». Сталин же ссылался на загадочных товарищей из провинции, которые выступили против кремации, противоречащей русскому пониманию: «Некоторые товарищи полагают, что современная наука имеет возможность с помощью бальзамирования надолго сохранить тело усопшего». Кто были эти «товарищи из провинции» — так и осталось загадкой. 25 января в «Рабочей Москве» были опубликованы три письма «представителей народа» под заголовком «Тело Ленина надо сохранить!» Летом 1924 года, несмотря на протесты Крупской и ближайших родственников Ленина, в прессе было опубликовано сообщение о решении «не предавать тело Владимира Ильича земле, а поместить его в Мавзолее и продлить доступ желающим».

«Завещание Ленина»

Судя по всему, в том числе по откликам в Интернете, внимательных зрителей у этого сериала было немного. И во время премьеры, которая состоялась в прайм-тайм на государственном телеканале «Россия» накануне 100-летия В. Т. Шаламова, в июне 2007 года, и во время утренних повторов в декабре 2009-го. Что ни говори, а сериалы собирают специфическую аудиторию. И если можно с уверенностью утверждать, что домохозяйки этот фильм пропустили как слишком «тяжелый», «про политику и лагеря», то в кругу серьезного, думающего зрителя (которому и адресован сериал), полагаю, нашлось не так много энтузиастов, которые пунктуально просмотрели все 12 серий. Не потому, что неинтересно или лень, а потому, что некогда! Наш серьезный современник, какого бы возраста он ни был и чем бы ни занимался в жизни, вынужден чрезвычайно дорожить своим свободным временем. Он охотно посмотрит фильм в старом добром формате — час с небольшим, в крайнем случае, два часа (наивно веря, что о важном можно сказать и кратко). Соответственно, узнав о фильме по Шаламову, он смог присесть к телевизору, пожалуй, лишь на несколько серий, чтобы составить общее представление о картине.

В данном случае воспроизвожу, увы, и собственную ситуацию. Каким бы особым ни был мой интерес ко всему связанному с именем Шаламова, в свое время «Завещание Ленина» целиком увидеть не удалось. Лишь недавно, купив диск DVD и выкроив наконец несколько вечеров, я внимательно, поэпизодно просмотрел весь сериал. И сделал множество новых — в добавление к уже имевшимся от первого просмотра — открытий, которые дали основание изначально оценить сериал весьма сдержанно.

В итоге его подробный анализ и размышления в связи с его появлением получаются запоздалыми, но, надеюсь, небесполезными.[1] Особенно в свете тех неумеренных восторгов, которые расточали околокиношная публика и пресса по адресу фильма Николая Досталя и Юрия Арабова при его премьере. Напомню, что создатели сериала были удостоены высших российских телевизионных и кинематографических наград — «Тэфи», «Золотого орла» и «Ники». Один из этих призов (что стало для меня опять же запоздалой, но символической новостью, отловленной в Сети) вручал создателям фильма не кто иной, как бывший генеральный секретарь ЦК КПСС и президент СССР М. С. Горбачев, попавший в очередной раз под вспышки софитов (но вряд ли смотревший сериал).

Не смея подвергать сомнению демократические устремления инициатора перестройки и компетентность членов жюри конкурсов, полагаю, что главную роль в звездопаде, обрушившемся на эту картину, сыграли все же факторы внехудожественные, прежде всего — его тема. Очевидно, что он заполнил одну из пустот современного отечественного кинематографа и тем самым откликнулся на своего рода социальный заказ.

Если говорить откровенно, то заказ можно назвать и государственным. Это было заметно уже по весьма активной PR-кампании анонсирования сериала, что было бы невозможно без соответствующей команды сверху. Не случайно еще за месяц до премьеры журнал «Искусство кино» (2007, № 5) опубликовал материалы круглого стола, посвященного «Завещанию Ленина». Очень примечательна была преамбула главного редактора журнала Д. Дондурея к этой беседе:

«На последнем Берлинском кинофестивале четыре из четырнадцати конкурсных лент были посвящены теме фашизма, переосмысления и активного переживания, казалось бы, уже проясненной у немцев проблемной области. Причем, все картины сделаны в стандартах массовой культуры, для широкой аудитории… Почему же, — спрашивал редактор и критик, — величайшая трагедия нашего народа — тотальные репрессии сталинизма — чуть ли не табуирована?»

То есть можно предполагать, что «наверху» новый сериал рассматривался как одно из средств борьбы с наследием сталинизма, которое до сих постоянно дает о себе знать в России, выплескиваясь и в заявлениях лидеров КПРФ, и в широком распространении всякого рода бульварной литературы, восхваляющей Сталина (причем она заняла свою прочную нишу и в Интернете), и проникая даже на телеэкран — примером здесь может служить скандально известный сериал «Сталин. Live». Эту утилитарно-пропагандистскую, точнее — уже контрпропагандистскую роль фильма Н. Досталя и Ю. Арабова подчеркнул его демонстративный повтор в декабре 2009 г., накануне 130-летия со дня рождения Сталина, которое активно отмечали наши ностальгирующие по «железной руке» современники (хотя историки давно установили, что Сталин на самом деле родился в 1878 году, его поклонники никак не желают отказываться от вошедшей в подсознание канонизированной даты).

Надо учесть и то, что на Западе все чаще с тревогой говорят об этих тенденциях в умонастроениях нашего общества, а иногда и попросту спекулируют на них, стремясь создать негативный образ России как страны «невыученных уроков». Например, весьма усердствует в этом известная американская исследовательница темы ГУЛАГа (она занимается и Шаламовым) А. Апплбаум. С прямолинейностью, свойственной ее видному предшественнику в области россиеведения и советологии Р. Пайпсу, она постоянно твердит в своих статьях и выступлениях (в том числе в России) о «равнодушии» наших соотечественников к трагическим страницам своего прошлого, об отсутствии «покаяния» и т. д.

Подобные инвективы вызывают в душах некоторых представителей нашей творческой интеллигенции соответствующую рефлексию. С этой точки зрения, новый сериал можно рассматривать как отчет наших кинематографистов перед Западом и перед своей либеральной совестью…

Начнем с названия, точнее — с озвученной и титрованной кинозаставки, которая предваряет каждую из двенадцати серий.

Безымянное лагерное кладбище под заснеженной сопкой. Камера отъезжает от могильного столбика с жестяной из-под консервов, биркой и медленно выходит на панораму, сплошь усеянную такими же столбиками. За кадром под резкие удары фортепиано звучат (голосом актера Игоря Класса) известные слова Шаламова:

«Были ли мы? Отвечаю: “были” — со всей выразительностью протокола, ответственностью, отчетливостью документа».

Сразу после «картинки» кладбища на экране выплывает название сериала — «Завещание Ленина», снабженное через кадр подзаголовком «по произведениям Варлама Шаламова».

Если бы эта заставка не повторялась двенадцать серий подряд, на ее очевидную игривую, каламбурную двусмысленность (которая и дает повод говорить о цинизме), пожалуй, можно было бы не обратить внимания. Но надо быть поистине расслабленным в кресле у телеящика, чтобы после очередного, вдалбливаемого в голову повтора не понять, наконец, что хотели сказать здесь авторы. А сказали они — своей смелой комбинацией кладбищенских столбиков и названия сериала — на мой взгляд, следующее:

«Завещание Ленина — это лагеря, это бесчисленные безымянные могилы по всей стране. И именно об этом писал Шаламов. Мы так прочли его произведения».

В это, кажется, трудно поверить (как пропустили такую крамолу??! — возмущались бы добровольные цензоры еще лет двадцать назад), но иных толкований комбинация в заставке, увы, не дает. Ее по праву можно назвать комбинацией из трех пальцев, показанной на всю страну всем, кто, по замыслу авторов, по-прежнему питает иллюзии относительно исторической роли Ленина. А Шаламов тут не при чем — его, грубо говоря, использовали.

Сужу об этом с полной уверенностью, во-первых, потому, что экстравагантностью (или, точнее сказать, экстремизмом) в интерпретациях истории и литературы ныне никого не удивишь — мы живем, к несчастью, в такую эпоху, когда поистине, по Достоевскому, «все позволено» и самым актуальным из произведений великого писателя стал «Бобок» с его плясками на могилах и истерическими возгласами «заголимся и обнажимся»…

Во-вторых, основания для констатации цинизма уже в названии сериала «Завещание Ленина» дает предыдущая деятельность сценариста Ю. Арабова, прежде всего — его соавторство (вместе с А. Сокуровым) в известном фильме «Телец» (2001 г.). Вот где впервые был явлен миру политический постмодерн в его российском садомазохистском изводе: авторы решились показать больного, умирающего Ленина — со сладострастным смакованием деталей заведомо объяснимой неприглядности этой картины, которая приносила огромные страдания родным и друзьям и доныне заставляет всех нормальных людей отворачиваться от нее. Хотя имени Ленина в фильме не называлось, только слепой не мог понять, о ком идет речь. И несмотря на все туманные объяснения авторов, что фильм — «метафизический», реальность тут сквозила в каждом кадре. Очевидно, что прикрытие библейскими символами маскировало иную, гораздо более радикальную коннотацию — создатели «Тельца» проводили незамысловатую идейку о том, что страшный конец жизни Ленину достался поделом, что такова участь всех «людей власти», всех «тиранов». Если учесть, что предыдущий фильм этого цикла Ю. Арабова и А. Сокурова «Молох» был посвящен Адольфу Гитлеру, то можно догадаться, как далеко зашли современные модные «мастера культуры» в своих виртуальных расчетах со всей историей ХХ века. То, что «Телец» был обласкан в России перворазрядными кинематографическими призами и даже Государственной премией, а на извечно ангажированном Каннском фестивале Ю. Арабов был удостоен приза за лучший сценарий, — уже не удивительно. Также не удивительно, что для широкого показа этого фильма на отечественном ТВ хозяевами эфира было выбрано безопасное полуночное время — появись он в прайм-тайм, еще неизвестно, как бы среагировала на него многомиллионная аудитория, сохранившая о Ленине совершенно иные представления…

Об этом расколе между «продвинутым» (в смысле метафизических фантазий) сознанием некоторых представителей интеллектуальной элиты и сознанием «быдлятника» (так, от слова «быдло», принято именовать в киносреде массового зрителя, и Ю. Арабов тоже употребляет этот термин в одном из своих интервью) — еще придется порассуждать. Нас в данном случае занимает другое, а именно — внутренняя связь, своего рода преемственность «Тельца» и «Завещания Ленина». Очевидно, что Ю. Арабову было невозможно отказаться от взятой на себя роли ниспровергателя «идолов» и «тиранов», и он, в меру отпущенных ему новой темой возможностей, заявил — где-то намеком, с пресловутым с кукишем в кармане, где-то прямо (этого тоже еще придется касаться) — о не нравящейся ему (ну, не нравится — и все!) революции 1917 года, о тех, кто ее осуществлял, и тех, кто в нее горячо верил.

А что же Н. Досталь? Режиссер-постановщик фильма оказался, скажем так, по-интеллигентски не слишком самостоятелен — в большинстве случаев он следовал идеям и тексту мастеровитого, увенчанного лаврами Канн сценариста буквально.

Могу это утверждать, поскольку у меня есть на сей счет личное и вполне достоверное свидетельство: в свое время (в период съемок фильма в Вологодской области, питая поначалу искренний интерес к сериалу «по Шаламову») я имел возможность прочесть несколько частей сценария. Никаких сомнений в уместности и правомерности названия сериала режиссер уже тогда не высказывал. А у меня эти сомнения изначально возникли, и я не мог не поделиться ими в беглой беседе с Н. Досталем в перерыве между съемками. Диалог был как раз о двусмысленности названия.

Еще при первом просмотре фильма я обнаружил в некоторых его сценах поразительное стилистическое сходство с… пародиями-анекдотами Д. Хармса на тему «Однажды приходит Гоголь к Пушкину».

Повод дала прежде всего сцена визита молодого Шаламова к Л. Д. Троцкому (действие по фильму происходит в 1927 году). Я, извините, сильно хохотал над этим эпизодом, потому он резко вываливался из, казалось бы, трагической интонации всего сериала и своей абсолютной неправдоподобностью открывал один из секретов «творческой лаборатории» авторов. Правда, для того, чтобы до конца выяснить эти секреты, пришлось наводить кое-какие исторические справки.

Итак, третья серия, посвященная Шаламову — студенту МГУ и его участию в антисталинской оппозиции. Видно, что при реконструкции событий тех лет авторы немало постарались, собирая материал о товарищах Шаламова, прежде всего о едва упомянутой им в воспоминаниях Сарре Гезенцвей, которая, как он писал, «поставила его в ряды оппозиции». Всем участникам полуподпольного кружка было в ту пору около 20 лет, и налет иронии, с которым в сериале изображены усилия молодых героев («большевиков-ленинцев», как они себя называли) вернуть революцию с «термидорианского» пути на путь, указанный в политическом завещании Ленина, — наверное, был бы оправдан, если бы эта ирония часто не превращалась в откровенную насмешку. Такой насмешкой, рассчитанной на обывателя, и является, на мой взгляд, постоянное выпячивание на первый план необычайно «сильного» с точки зрения негативной мифологии имени Троцкого.

Когда Сарра Гезенцвей, приведенная волей авторов на завод Михельсона (это знак: здесь когда-то выступал Ленин), говорит на митинге голодным рабочим; «Если придет в Кремль товарищ Троцкий — будет у вас мясо!» — в это невозможно поверить, потому что сам Троцкий к тому времени уже не претендовал на власть и категорически запрещал использовать свое имя в качестве знамени оппозиции. Известно, что демонстрации, организованные сторонниками его «платформы» в Москве и Ленинграде 7 ноября 1927 года, проходили под лозунгом «Выполним завещание Ленина!» В московской демонстрации, разогнанной милицией, участвовал вместе со своими товарищами и Шаламов. И если бы авторы сериала нашли документальные кадры этой демонстрации либо попытались реконструировать ее в своем фильме (с участием Шаламова) — это было бы и правдиво, и впечатляюще. Но зачем правда, когда раскручен маховик фантазии, работающей в одном, заранее заданном направлении! «Давайте-ка еще раз пройдемся по Троцкому и намекнем на кое-что еще…»

Вот и идет юный, сосредоточенный Шаламов (арт. В. Капустин) вместе с другом на квартиру Троцкого, чтобы просить — нужна же авторам какая-то мотивация — освободить арестованную подругу Сарру и заодно «искать правду» у самого лидера оппозиции. Троцкий, оказывается, проживает сейчас «на квартире наркома Белобородова» (эта реплика, с упоминанием фамилии Белобородова, у Шаламова нигде и никогда не фигурирующей, звучит в маленьком эпизоде не раз, и мы скоро поймем для чего). Входят молодые люди в подъезд и спрашивают у вахтера, переодетого гепеушника, сначала Белобородова, а потом Троцкого. А гепеушник, сообразив, что перед ним наивные студенты, сбегав наверх, докладывает: «Лев Давидович сейчас занят. Он играет в шахматы с Анатолием Васильевичем Луначарским. Разыграна индийская защита, но до эндшпиля еще очень далеко». Студенты разворачиваются восвояси.

Ну, чем не анекдот?

Для чего он понадобился авторам — вопрос важнее. Чтобы показать, что молодой Шаламов питал какие-то надежды на Троцкого? Может быть, и для этого. Но вряд ли сценарист и режиссер не читали вполне однозначного свидетельства самого Шаламова в его автобиографии: «К Троцкому большинство оппозиционеров относилось без большой симпатии», — и не могли не понимать, что при таком отношении рядовой член оппозиции, к тому же беспартийный, не стал бы ломиться к Троцкому, тем более на тот момент уже опальному.

Может, авторы придумали эту сцену для того, чтобы посмеяться над нравами советской элиты, которая играет (или делает вид, что играет) в шахматы, отгородясь от народа? Слишком пошловато получается. Тем более, что, как свидетельствуют все исторические данные, в 1927 году Троцкий уже давно был в принципиальной политической ссоре с Луначарским и не мог с ним сидеть ни за каким столом.

Эпизод объясняется, на мой взгляд, проще: именно упоминанием, в одной семантической связке, фамилий Л. Д. Троцкого и А. Г. Белобородова. Это одна из скрытых аллюзий фильма, адресованная не «быдлятнику», который все равно ничего не понимает, а людям, сведущим в тайных письменах истории. Ведь этим людям, конечно, известно, что они, Троцкий и Белобородов (последний — начальник его канцелярии в Реввоенсовете, а в 1918 году — председатель Уральского совета), были самым прямым образом причастны к расстрелу царской семьи…

Тема, ставшая одной из популярнейших в современной России, затмившая для многих (в том числе для деятелей кино и ТВ) иные исторические горизонты, и как же было ее обойти в сериале, претендующем раскрыть русскую трагедию ХХ века? Хотя бы легким намеком сказать: «Мы, авторы, тоже понимаем, откуда, от каких дьяволов, все пошло. И то, что молодой Шаламов и его друзья тянулись к этим дьяволам, лишний раз говорит о том, как наивны и слепы они были».[3] Исторический микс, сделанный Ю. Арабовым и Н. Досталем, вполне соответствует этой точке зрения. Ведь если посмотреть серии, посвященные дореволюционной России, то в них как раз — об исто��ах «дьяволиады», обрушившейся на благообразную и богомольную страну.

Уже первые кадры фильма, о которых упоминалось, есть, на мой взгляд, чистое заимствование. Помните жестяную бирку на лагерном кладбище и закадровый голос с текстом Шаламова? Все это — прямая цитата из документального фильма А. Свиридовой и А. Ерастова «Несколько моих жизней» (1991 г.).

Это был первый фильм о Шаламове. По заранее оговоренным с И. П. Сиротинской, наследницей писателя, условиям он был построен исключительно на шаламовских текстах. Ход тем более оправданный, что нашелся замечательный актер — П. Щербаков, который проработал за кадром почти час на одном дыхании. Низкий, чуть с «зэковской» хрипотцой, благородный баритон Щербакова стал своего рода каноном для озвучания Шаламова. То, как читает И. Класс в фильме «Завещание Ленина», обсуждать не станем, но с точки зрения режиссуры это — повтор, эксплуатация чужого приема.

В кадре с могильной биркой только одна существенная разница — документалистами он делался на Колыме, на сохранившихся остатках лагерного кладбища, а «художник» Н. Досталь построил рядами муляжи из свеженапиленных столбиков на Кольском полуострове (причем на первом столбике, лезущем в глаза двенадцать серий подряд, следы свежего спила так и остались…).

А что нам еще показывают в первой серии, в зачине или интродукции фильма, столь ответственной?

Со скрипом на морозе распахиваются ворота лагеря. Охранники в белых полушубках. Над воротами красный (тоже свежий) плакат со словами Сталина: «Труд есть дело чести и совести». Караульные вышки. И звонкие удары в рельс среди бела дня. За этим следует звон будильника, от которого просыпается в своей московской комнате герой — уже постаревший Варлам Шаламов…

Оригинальный ход, не правда ли? Мы с ним где-то и многократно встречались — он воспроизводит все привычные, усредненные стереотипы восприятия лагеря, перекочевавшие сюда из самых разнообразных источников. Особенно умилительны удары в рельс — этой детали Шаламов никогда не употреблял и имел на то причины.

«В пять часов утра, как всегда, пробило подъем — ударом молотка об рельс у штабного вагона», — вряд ли кто из читателей со стажем не помнит этой сакраментальной, своего рода исторической фразы. Так начиналась знаменитая повесть А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», вышедшая в 1962 г. Фраза о рельсе (по закону первой фразы, хорошо известному и писателям, и читателям) моментально сделалась едва ли не крылатой.

У Шаламова никакого звона в рельсы не найти. Ни в рассказах, созданных до повести Солженицына, ни, тем более, после. Не потому, что на Колыме был острый дефицит профильной стали — не как на подмосковных стройках или в Экибастузе, а потому, что писатель видел и понимал лагерь по-другому. Не через быт, а через человеческий дух, не через мелкие детали, а через трагическую символику. Не станем углубляться в эту тему — особенностям поэтики «Колымских рассказов» посвящено уже много исследований, отечественных и зарубежных. И если бы создатели фильма прочли их, а также внимательнее прочли бы самого Шаламова, то для интродукции выбрали бы нечто иное, нежели пресловутый рельс.

Например, что-нибудь из тех страшных символических «картинок» Колымы, которые запомнились Шаламову больше всего (о них он писал Б. Пастернаку в 1956 году и включал в рассказы):

«Белая, чуть синеватая мгла зимней 60-градусной ночи, оркестр серебряных труб, играющий туши перед строем арестантов. Желтый свет огромных, тонущих в белой мгле бензиновых факелов. Читают списки расстрелянных за невыполнение норм… Ворот у отверстия штольни. Бревно, которым ворот вращают, и семь измученных оборванцев ходят по кругу вместо лошади. И у костра — конвоир. Чем не Египет?…»

Таких, чисто шаламовских, образов — в фильме почти нет. Их заменяют, как правило, досочиненные за писателя устрашающе преувеличенные «картинки». Например, с выстрелом конвоира в толпу заключенных в пересыльной тюрьме перед Вишерой в 1929 году, что неправдоподобно для тех лет; с выстрелом в героя рассказа «Одиночный замер» Дугаева — чего нет в рассказе, как и фразы Дугаева: «Советская власть дала пос…ать от всей души», и т. д. Зато есть в сериале растянутая почти на целый час сюжетная линия рассказа «Мой процесс», когда Шаламову в 1943 году дали новый срок и вели под конвоем на суд в лагерный поселок Ягодное. Между прочим, эти сцены, как выясняется, нужны авторам лишь для того, чтобы, опять же, «опустить» советскую киноклассику 1930-х годов. Названия фильма, на который спешили конвоиры в Ягодное, подгоняя и избивая по пути Шаламова, сам писатель не упоминает, но Ю. Арабов его «домыслил» — «Свинарка и пастух». И показал кадры из него в лагерном клубе. А почему, скажем, не из «Веселых ребят»? Это было бы эффектнее. И сюр, и стёб, и развеивание советской мифологии одновременно. Но солидному профессору ВГИКа это показалось, по-видимому, перебором, и он соблюл некоторый «такт» по отношению к классикам, которые могли бы посмотреть на него с большим укором с портретов в том же киноинституте….

Что за сериал без женской, любовной линии? Следуя закону жанра, авторы изобразили некое подобие любовного треугольника — соперничество двух молодых женщин за сердце и за облегчение участи постаревшего писателя…

Здесь мы будем до предела кратки. Все, что фигурирует на эту тему с первой до последней серии, — чистая выдумка сценариста и режиссера. Причем выдумка снова бесцеремонна и оскорбительна по отношению к ныне живущим людям. «Прообраз» одной из героинь очевиден — это И. П. Сиротинская, которую Шаламов действительно глубоко любил и уважал, посвящал ей стихи и целые сборники своих рассказов и которая в конце концов самым достойнейшим образом исполнила свой долг любви и верности — сохранила для людей, для человечества все литературное наследие писателя, которое он ей завещал. Ее роль в судьбе Шаламова недаром сравнивают с ролью Беатриче в судьбе Данте — с той лишь разницей, что она стала «русской Беатриче», с грузом бытовых проблем, выпадающих русской женщине. Обо всем этом, в том числе о мучительной драме разрыва, И. П. Сиротинская с полной откровенностью не раз рассказывала в своих воспоминаниях, вошедших в итоговую книгу «Мой друг Варлам Шаламов» (М., 2006).

Но авторам (несмотря на то что один из них, Ю. Арабов, еще и поэт) совершенно чужда высокая поэзия и трагедия любви. Могу это с полным основанием утверждать, потому что сделать Беатриче «одной из», приравнять ее к некой «сопернице» — это сугубо алгебраический, холодно-сальерианский ход. Он просчитан опять же с точки зрения политических «сверхзадач» фильма. Недаром «соперницы» уже в первой серии сталкиваются авторами в споре о том, кто из них служит КГБ, кто «стукачка».

Не станем акцентировать внимание на том, какая из реальных женщин, посещавших Шаламова на его квартире, а затем в больнице для престарелых, послужила прототипом второй дамы, изображенной в сериале. Биографам известно, что этих дам было несколько, и они, осуществляя свою миссию по «спасению» писателя, в конце концов оказались по-женски расчетливы — первыми после его смерти пришли для заявления своих прав на наследство…

Такой грубой «сермяжной» правды, окружающей жизнь и смерть великого писателя, авторы сериала сознательно избегают. Но не было бы лучше и правдивее — вместо банальных мелодраматических «соплей», размазываемых по сериалу (прошу прощения за такое выражение, но ведь эти «сопли» — явно на обывателя), — привести и озвучить голосом того же И. Класса потрясающе прямые и по-мужски откровенные слова из дневников самого Шаламова, сразу развеивающие весь туман легенд по поводу его поздних одиноких дней:

«…Даже чтение вчерашней газеты больше обогащает человека, чем познание очередного женского тела, да еще таких дилетанток, не проходивших курса венских борделей, как представительницы прекрасного пола прогрессивного человечества».

Где на самом деле Ленин завещал себя похоронить

Отчего же авторы сериала так часто говорят за и вместо Шаламова? Почему у них не наблюдается ни малейшей доли пиетета к автору и его произведениям (что предполагает любая экранизация)?

Почему никак не верится многократным заявлениям Н. Досталя о том, что он взялся за фильм исключительно из-за того, что осознал Шаламова «великим писателем» и воспринял свою работу как «миссию»?..

С великими так не обходятся. Не осознано оно, величие. Не поняли авторы Шаламова — ни молодого, ни зрелого, ни позднего, не поняли ни как личность, ни как писателя. «Всю жизнь меня принимали за кого-то другого», — признался как-то автор «Колымских рассказов». Вот этот «другой» и фигурирует в фильме — не как гордый, абсолютно независимый и неповторимый художник и мыслитель, а как, опять же, «один из» писателей-лагерников, отличавшийся лишь тем, что его рассказы были жестче, а стихи — лиричнее. Но и в стихи проникала почему-то ожесточенная жажда мести — недаром в фильме звучит «Славянская клятва» Шаламова: «Клянусь до самой смерти мстить этим подлым сукам…» И недаром эта черта писателя, весьма акцентированная и утрированная в фильме, вызвала душеспасительные упреки со стороны некоторых блюстителей чистоты библейской морали. («…Пока он отделен от Бога, он сам бесконечно болен и нуждается в исцелении. Кто может бросить в него камень и исцелить его? Тот, кто не бросит камень в его неверие, в его срывы, в его ожесточившуюся душу». Миркина З. ГУЛАГ и Заповеди Христа. Искусство кино, 2007, №8. Идеал для автора этой статьи — слова безымянного заключенного немецкого концлагеря: «Мир всем людям злой воли! Да престанет всякая месть, всякий призыв к наказанию и возмездию!..»)

«Ожесточенная душа», «срывы», «неверие» — все это знакомо. К ним можно добавить «безумноватые глаза», которые нашел у Шаламова еще в 1960-е годы А. И. Солженицын (см. его воспоминания «С Варламом Шаламовым»). Именно таким, «душевно надломленным», воспринимала писателя окружавшая его в последний период жизни литературная и окололитературная среда, в которой задавало тон пресловутое, отвергавшееся Шаламовым с порога «прогрессивное человечество». Для его обозначения писатель обычно употреблял аббревиатуру «ПЧ», чем подчеркивал свое презрение.

В сериале эта важнейшая тема обойдена, и вполне понятно, почему: потому что фильм своими корнями, своей идеологией и своим высокомерно-снисходительным отношением к Шаламову (что и видно в постоянном стремлении «поправить» и «исправить» его) — самым непосредственным и, можно сказать, генетическим образом связан с этой средой московских либералов и снобов, с их психологией и взглядами. В сущности, авторы фильма — и в общем замысле сериала, и в частных эпизодах, особенно тех, что относятся к последним годам жизни писателя, — воспроизводят и повторяют старые диссидентские бредни, родившиеся на пресловутых «кухнях». (На более строгом социологическом языке это можно назвать трансляцией клише или стереотипов сознания либеральной фронды позднего периода существования СССР).

Ох, уж как старалась эта публика вовлечь автора «Колымских рассказов» в свои ряды, сделать своим «знаменем» (вторым после Солженицына), противником советского строя, «внутренним эмигрантом»! Но всегда и по всем вопросам получала резкий и принципиальный отпор. Этот отпор можно проследить и по произведениям, и по письмам и дневникам Шаламова 1960-1970 гг.

Попытаемся истины ради хотя бы вкратце реконструировать основные предметы и пункты этой полемики.

Самым модным тогда среди первых новообращенных московских православных из круга «ПЧ» стал важнейший для них мировоззренческий вопрос:

«Как, вы, сын священника, не верите в Бога?!».

Шаламов: «Я ответил на этот вопрос рассказом “Необращенный”. Разве из человеческих трагедий выход только религиозный?».

«ПЧ»: «Вас, прошедшего Колыму, устраивает советская власть?!»

Шаламов: «Устраивает. Я же говорил, что Сталин и советская власть — не одно и то же. А сейчас жить можно. Мне пенсию прибавили».

«ПЧ»: «Но вас же не печатают?».

Шаламов: «Стихи печатают. А рассказы, я верю, дождутся своего часа».

«ПЧ»: «Почему вы отказались давать свои рассказы в Самидат?»

Шаламов: «Самиздат теперь, как я понял, — это отравленное оружие борьбы двух разведок в холодной войне».

«ПЧ»: «Почему вы не передаете рассказы на Запад?»

Шаламов: «В “Посев”? Он заслуживает только бича. В конце концов, у Запада другая история, у России — своя».

«ПЧ»: «Вы написали письмо в “Литературную газету”, где отреклись от “Колымских рассказов”. На вас что, надавило КГБ?»

Шаламов: «Смешно думать, что от меня можно добиться какой-то подписи под пистолетом. Я ни от чего не отрекаюсь — я против спекуляций на проблематике “Колымских рассказов”.

«ПЧ»: «Вы что, не хотите перемен в Советском Союзе?».

Шаламов: «Хочу. Но я против любых необдуманных, резких перемен. Вы знаете, что такое подземный блатной мир? Я его знаю. Он только ждет свободы, чтобы выйти на поверхность и убивать, делать мясо из вас, фраеров. А вы еще будете чесать им, блатарям, пятки…».

«ПЧ»: «Вы боитесь взойти на Голгофу во имя спасения России, принять крест?»

Шаламов: «Вы хотите сделать меня факелом, затолкать в яму, а потом писать петиции в ООН? Я — шантажеустойчивая личность. И я, извините, хорошо знаю, что ваше “ПЧ” состоит наполовину из дураков, наполовину — из стукачей. Но дураков нынче мало…»[5]

Фильм снят по мотивам произведений Варлама Шаламова и рассказывает о его жизни и бесчеловечных условиях в колымских ИТЛ.

После просмотра к создателям фильма обратились родственники политзаключённого И. Хренова (друга Маяковского), опознанного ими в одном из персонажей, с жалобой на недостоверность образа и приписывание фактов, противоречащих действительной биографии. В ответе на критику автор сценария Ю. Арабов написал, что отрицательный персонаж фильма — это выдаваемый лагерными властями за реального Хренова другой человек, однако родственники не приняли его точку зрения^[1].

• 2007 — Премия «Золотой орёл» в категории «Лучший телевизионный сериал (более 10 серий)»

• 2007 — Премия «Золотой орёл» в категории «Лучший телевизионный сериал (более 10 серий)»

Почему соратники не исполнили завещание Ленина? И завещание ли это было?

В последние дни в России вновь заговорили о дальнейшей судьбе Мавзолея Ленина. Поводом для этого стал конкурс, объявленный Союзом архитекторов России.

«Cтартовал приём заявок на Всероссийский конкурс на лучшую концепцию по ре-использованию Мавзолея В. И. Ленина на Красной площади. Творческое состязание получило статус специального проекта в рамках фестиваля „Зодчество“, который в этом году пройдет с 11 по 13 ноября в ВК „Гостиный двор“ под девизом „Вечность“. Дедлайн регистрации — 19 октября, — говорится в сообщении, опубликованном на сайте организации. — Приём заявок осуществляется до 19 октября. Лучшие работы будут экспонироваться с 11 по 13 ноября в рамках XXVIII Международного архитектурного фестиваля „Зодчество“ на площадке Выставочного комплекса „Гостиный двор“, а в заключительный день события, 13 ноября, будут объявлены победители конкурса… Цель конкурса — создать банк идей по ре-использованию Мавзолея — безусловного шедевра архитектуры ХХ века… Участникам конкурса предлагается разработать фор-эскиз проекта ре-использования Мавзолея В. И. Ленина на Красной площади в Москве в качестве музея, посвященного его проектированию и строительству, а также организовать маршрут, связующий здание на улице Воздвиженка с Мавзолеем на Красной площади. Другие идеи ре-использования Мавзолея не только допускаются, но и приветствуются».

В Положении о конкурсе заявляется: «Нахождение Вождя Великой Октябрьской Социалистической Революции В. И. Ленина в Мавзолее на Красной площади в Москве, в самом сердце страны, осознавшей исторические ошибки прошлого, входит в противоречие с современными представлениями о фиксации „вечной памяти“ и является нарушением русской православной традиции, а также воли самого Вождя… Есть свидетельства волеизъявления В. И. Ленина быть кремированным (воспоминания В. Д. Бонч-Бруевича) и похороненным на Волковском кладбище (воспоминания Н. К. Крупской). По мнению большинства историков, решение мумифицировать тело вождя для его сохранения в вечности в Мавзолее на Красной площади принадлежит И.В. Сталину, культ личности которого был развенчан сразу после его кончины еще в середине прошлого столетия. Совершенно очевидно, что в будущем тело В. И. Ленина будет предано земле в соответствии с его пожеланием и русской православной традицией».

С главой Союза архитекторов России можно поспорить. Ибо в основу своей аргументации он кладет не просто сомнительные тезисы, а утверждения, многократно опровергнутые документально.

Владимир Ленин умер 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут в усадьбе Горки Подольского уезда Московской губернии после тяжелой продолжительной болезни. В 22 часа в Кремле специальная комиссия наметила первые мероприятия по организации похорон, а в 2 часа 15 минут ночи состоялся экстренный пленум ЦК партии. В 3 часа 30 минут состоялось заседание Президиума ЦИК СССР для выбора членов комиссии по организации похорон Ленина. В неё вошли Клим Ворошилов, Владимир Бонч-Бруевич, Вячеслав Молотов и назначенный председателем комиссии Феликс Дзержинский.

23 января гроб с телом Ленина был доставлен на Павелецкий вокзал Москвы. Местом прощания с вождем стал Колонный зал Дома Союзов.

Почти сразу комиссия по организации похорон столкнулась с проблемой — из регионов приходили телеграммы с просьбой продлить прощание, так как не все желающие могли успеть приехать к установленному сроку. Местом захоронения был выбран некрополь у Кремлевской стены, где к тому времени уже были похоронены красногвардейцы, погибшие во время революционных боев, а также известные деятели революции, среди которых особо выделялся умерший в 1919 году от испанского гриппа Яков Свердлов.

Предложения о том, чтобы сохранить тело Ленина, стали поступать с мест и поначалу не имели какой-то конкретики. Медики сообщили, что такая процедура теоретически возможна. Дискуссия на сей счет была оживленной. Предложение поддержали Дзержинский, Молотов, Красин, Муралов. Против высказывались Троцкий, Бонч-Бруевич, Ворошилов. Крупская дала разрешение на временное сохранение тела, попросив вернуться к окончательному решению этого вопроса позже.

В первый деревянный Мавзолей тело Ленина поместили 27 января 1924 года. На тот момент никто точно не мог знать, сколь успешными будут усилия ученых, поэтому ни о каком сохранении тела на протяжении десятилетий речь не шла. В мае 1924 года лаборатория под руководством Владимира Воробьева и Бориса Збарского представила плоды своих усилий по долговременному бальзамированию на суд делегатов XIII съезда партии. Затем на Ильича смогли посмотреть делегаты 5-го конгресса Коминтерна. Эффект оказался потрясающим — Ленин выглядел как живой.

Собственно, успехи Воробьева и Збарского сделали возможным строительство гранитного Мавзолея, о судьбе которого ныне печется Союз архитекторов России. Он был построен к 1930 году.

Ну а что же с волей самого Ленина, который якобы хотел быть похороненным рядом с могилой матери?

Впервые о «завещании Ленина» заговорили в 1989 году. Можно указать трех человек, которые могут претендовать на приоритет — писатель и журналист Юрий Карякин, режиссер Марк Захаров и политик Анатолий Собчак.

2 июня 1989 года на заседании I Cъезда народных депутатов СССР Юрий Карякин заявил: «Еще в детстве я узнал один тихий, почти абсолютно забытый нами факт. Сам Ленин хотел быть похороненным возле могилы своей матери на Волковском кладбище в Петербурге. Естественно, Надежда Константиновна и Мария Ильинична, сестра его, хотели того же. Ни его, ни их не послушали… Была попрана не только последняя политическая воля Ленина, но была попрана его последняя личная человеческая воля. Конечно, во имя Ленина же».

Эти слова очень быстро стали рассматриваться истиной в последней инстанции — ну не могут же столь уважаемые люди один за другим лгать.

Однако вот что тот же Карякин заявлял в интервью газете «Смена»: «Так и сказал (проверьте стенограмму) — о тихой, шепотной легенде, ходившей в старобольшевистских кругах: мол, Ленин хотел, чтобы его похоронили там. Ни больше, ни меньше… Хотя на днях прочитал в какой-то газете: последнее слово завещания Ленина не выполнено. Неправда, документов таких нет».

Похожие записи:

• Пособие до 1.5 лет на второго ребенка в 2022 работающей маме
• Проект молодая семья условия 2022 как встать на очередь в Тамбовской области
• Натариус о принятии наследства